Симферопольцы всех стран объединяйтесь!
 
На главнуюГалерея 1Галерея 2Истории в картинкахЗаметки о СимферополеКарта сайтаНа сайт автораНаписать письмо
Предыдущая | 1 | 2 | 3 | 4 | Следующая
 

2. Старушки-вековушки.

Семья Михаила Ефимовича и Эсфирь Львовны была примечательна тем, что у них у первых и единственных в нашем старом и многонаселенном дворе, появился цветной телевизор. Это в те времена была вообще-то редкая штука, тогда и черно-белые телевизоры были не у всех. У нас, помню, была «Березка» и бабулины подружки Ольга Соломоновна и Вера Васильна приходили к нам домой вечером «на телевизор». Не чайку попить, не в картишки перекинуться, даже не посудачить о дворовых делах, а именно «на телевизор». И они в самом деле сидели у бабули в комнате и молча смотрели телевизор, не размениваясь на болтовню, не относящуюся к тому, что им показывал этот волшебный говорящий ящик.

Но цветной телевизор – это было последнее слово советской бытовой техники. Он был даже ценнее и пафоснее, чем стиральная машина Сибирь. Сибирь, это вроде как для дела, для экономии сил и времени хозяйки, чтобы ей работалось лучше и больше, причем и дома, и на заводе, в школе, в других государственных местах. А вот смотреть в цветном варианте программу «Время», «А ну-ка, девушки!» или «Алло, мы ищем таланты» было просто барство, буржуазное излишество.

Я отлично помню, как комментаторы фигурного катания подробно рассказывали какого цвета были костюмы у спортсменов, и мы внимательно их слушали, и что совсем смешно, обсуждали эти черно-белые, но расцвеченные комментатором, а больше нашей фантазией наряды выступающих.
Так вот, имея такое чудо техники, тетя Фира, чистенькая и пухленькая, приходила к бабуле и приглашала уже ее к себе «на телевизор», и бабуля, конечно, заходила, на многосерийные фильмы или же фигурное катание.

А подружки в это время оставались без развлечения, поскольку у них не было телевизоров, а было только радио, болтавшее от зари до зари и не выключавшееся от темна до темна. Вера Васильевна и Ольга Соломоновна вместе встречались только за просмотром телевизора у нас дома, поскольку не сильно между собой дружили, хотя жили стенка в стенку.

Ольга Соломоновна, была довольно старенькая бабушка, но с пожизненной женственностью, неподверженной старости и не пропахшей нафталином. Она себя по-прежнему холила и лелеяла насколько ей позволяла ее скромная пенсия. Жила Соломоновна, как ее звали дворовые, как и Вера Васильевна одна, но всегда сдавала угол или комнату девочкам, как правило, из медучилища, других квартиранток она не пускала, т.к. с ее точки зрения, это было неинтеллигентно, и другие девочки были шумные и невоспитанные.

Помню как-то перед телевизором Моисеевна рассказывала бабуле о необходимости всегда заботиться о своей внешности, и как пример приводила свою ежедневную процедуру омоложения: «Я Дусенька, каждый день, слегка нагреваю маленький чугунный утюжек для кружев и через белую мягкую тряпочку проглаживаю себе лицо, шею и декольте. Очень, Дусенька, помогает! Но потом надо непременно вот так по подбородочку постучать, чтобы укрепить эффект». Затейнице Соломоновне к тому времени было далеко-далеко за семьдесят, может и все восемьдесят.

Вера Васильевна с ней поэтому неохотно дружила, поскольку считала позеркой и вертихвосткой. Мне нравилось бывать дома у Веры Васильны. После темной кухни, с которой квартира начиналась, затем такой же темной прихожей, потому что окна кухни выходили во двор и на стену, а в прихожей была экономная сороковатная лампочка, я попадала в большую солнечную комнату, но тоже казавшуюся слегка затемненной. На окнах висели тяжелые бархатные шторы, у стены стоял большой кожаный диван, а над ним шерстяной тканный палас с павлинами. По стенам располагались шкафы с книгами, в центре горка с толстыми стеклами со срезанными краями, за счет чего в них радужкой отражалось солнце, а внутри горки фарфоровая посуда и тонкие бокалы на длинных ножках. Ближе ко входу, у окна большой письменный стол обитый по центру сукном и на нем лампа с зеленым круглым стеклянным абажуром.

Все выглядело как-то по-старинному – дорого, тихо и важно. У нее водились вещицы, которые я больше ни у кого не видела - серебряные подстаканники и кольца для салефток, серебряная маленькая ручка в латах, служившая прищепкой для открытой книги, вышитые крестиком газетницы и столик для вышивания. И еще она пила кофе по утрам, что уж совсем было вычурно для советских бабушек. Варила Вера Васильна его в маленькой медной турке и пила из маленькой фарфоровой чашечки с опять же серебряной ложечкой, заедая печеньем курабье.

Ходила Вера Васильна, как правило, в темных платьях, не мрачных, а просто умеренно темных, но непременно носила разного фасона и размера кружевные воротнички. Причем, если тетя Фира не выходила из дома без парика, то Вера Васильна не выходила в люди без белого накрахмаленного воротничка.
А рядом с ними в низкой флигельной пристройке без окон, жила Дорофеевна. Все ее так и звали, просто Дорофеевна. Я как-то поинтересовалась, а есть ли у Дорофеевны имя, чем очень удивила домашних: «А зачем тебе, кажется Наталья, но вообще Дорофеевна она!» Дорофеевна была дворничихой и торговала семечками.

У нее в палисаднике почти всегда был разведен костерок, над которым, как на вертеле крутился большой железный барабан с дверцей на защелке, где жарились семечки. Она сидела на маленькой, низкой, подрезанной табуреточке, в простой цветастой юбке, такой же рубахе и всегда в фартуке и медленно, сейчас бы я сказала медитативно, крутила этот барабан.

То ли от скрюченного долгого сидения над своим вертелом, то ли из-за от житья в сыром дворницком флигеле, то ли еще по каким причинам, а может просто по старости у нее были больные ревматоидные, как я сейчас предполагаю, ноги. И когда семечки хорошо прогревались, но уже не обжигали, она высыпала семечки в ведро и грела в них свои уставшие старческие конечности. Поэтому мне мама всегда запрещала покупать и даже пробовать семечки у Дорофеевны. Это было мое мучение и мой позор. Я, слабоумно послушная девочка, все равно ела эти семечки, поскольку очень их любила, а у Дорофеевны семечки были всегда крупные, маслянисто-черные и не горелые. Сейчас даже страшно подумать об этом экологически чистом прогревании ног, о возможном грибке на ногтях и о пятках, не предполагавших даже в свои юные годы пемзы и крема. Но тогда толстенькие, ароматные и горячие семечки, слегка пересыпанные солью, были так заманчивы и желанны, что мамины приказы забывались тут же при виде полнехонького ведра.

Особенно выгодными для Дорофеевниного бизнеса были дни, когда играла Таврия или во время первомайской и ноябрьской демонстраций, когда все болельщики или демонстранты проходили мимо нашего дома или в обратную сторону, к памятнику Ленина. Дорофеевна сидела на лавочке с ведром семечек, бумажными кулечками, скрученными из газет и двумя граненными стаканчиками – маленьким для семечек за 5 копеек и большим для кулечка по 10 копеек.
Как же я ей завидовала, каким интересным делом она занималась. Помню однажды, в выходной день, когда родители были чем-то заняты, мне удалось посидеть в палисаднике Дорофеевны. Сначала я просто бездельничала у вертела с полуфабрикатом, потом даже выпросила немного покрутить барабан самой, а после - ух, счастье, помогала ей скручивать кулечки. Вечером, торгуя с ней рядом, мне было разрешено насыпать в них семечки и еще от доброты душевной подсыпать щепотку сверху, как это делала Дорофеевна .

Давать этот бонус покупателям было для меня самым приятным во всем бизнесе, уже тогда было понятно, что мои будущие гешефты обещают быть большим налетом благотворительности. Карман передника у Дорофеевны постепенно наполнялся мелочью и к концу вечера, она была богачка каких свет не видывал, еще и семки, как она их называла, оставались в ведре, чтобы дома пощелкать. Это все так мне виделось 6-7 лет, а Дорофеевне, вероятно, на эти несметные капиталы приходилось жить и поддерживать свой нехитрый пищевой бизнес, поскольку дворницкое жалование было мизерным. И семечки, скорее всего она уже давно терпеть не могла.

Продолжение

   
 
   
Автор сайта: Белов Александр Владимирович   https://belov.mirmk.ru