ЗЕМЛЯ ЛЮДЕЙ, РОДНОЙ ГОРОД.
ВОСПОМИНАНИЯ И ВПЕЧАТЛЕНИЯ ДЕТСТВА

Из книги Сергея Полищука «НАША ЖИЗНЬ», Симферополь, 2010 г..

Но, наконец, перехожу к нашим ИГРАМ:

ЛОВУШКИ.

Догоняющий должен был кого-либо догнать, коснуться рукой и крикнуть его имя, например: «Вова», и тогда уже ловить начинал настигнутый. Здесь следует сказать, что начинал ловить тот, на кого выпадала СЧИТАЛКА. Кто предлагал игру, тот и считал по часовой стрелке ставших в круг детей, с каждым словом касаясь груди очередного игрока, и громко декламируя при этом, например: «На одном крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой». Он вполне легитимно мог, немного схитрив, продлить счет, добавив: «Говори, поскорей, не задерживай добрых и честных людей».

Предлагавший поиграть в какую-либо игру, например, в те же ловушки, мог просто крикнуть: «Давайте (поиграем) в ловушки. Я ловлю». Все кидались от него врассыпную, как воробьи от кошки, и игра начиналась. Ловушки были примитивной игрой, в которой в выигрыше всегда был тот, кто мог мгновенно развить большую скорость на небольшой дистанции, то есть выполнить спурт. Не поймал кого-то сразу, – лови другого, хотя бывали случаи, когда ловящий по какой-либо причине мог «прицепиться» к кому-то одному и долго бегать за ним по переулку или даже вокруг нашего квартала, а остальные либо стояли, смотрели и смеялись, либо дразнили ловящего, отвлекая его от «жертвы», подбегали сзади, дергали его за одежду, толкали и т. д. Играли в ловушки до тех пор, пока не надоест.

ЧИЖ.

В чижа играли, выкопав ямку и положив на край небольшую деревянную чурочку, по которой били деревянной же палкой. В чижа мы играли редко.

КЛАССЫ (классики).

Чертили мелом на асфальте или камнем (палочкой) на земле квадраты, на которых писали цифры «классы» от 1 до 10 (как в школе). Плоским камнем (битой) нужно было попасть в квадрат 1, а затем пройти все классы от 1 до 10 и обратно от 10 до 1, прыгая и наступая на каждый квадрат одной ногой. Проделав это, тот же игрок кидал биту на квадрат 2 и так до квадрата 10. Если же он не попадал битой в необходимый ему очередной квадрат (класс) или не наступал одной ногой в каждый квадрат, в игру вступал очередной игрок. В случае же, если бита падала за пределы дальних квадратов 9 и 10, у него все «сгорало», и он снова начинал с 1-го класса (квадрата). Выигрывал тот, кто первым проходил все классы – с 1-го по 10-й.

Игра в классы развивала такие необходимые в жизни качества, как глазомер, меткость, ловкость, прыгучесть.

ЖУК (ЖУЧОК).

Участник игры, на которого выпадало окончание (последнее слово) считалки, водил – был жуком (жучком). Он становился спиной к остальным ребятам, зажав левую руку подмышкой правой руки ладошкой наружу, а ладонью правой руки прикрывал правое ухо. Стоящие сзади него полукругом на удалении вытянутой руки товарищи знаками договаривались, кто ударит жука по его левой ладони, той что у жучка подмышкой. Причем, ударить следовало очень быстро и, резко вернув руку назад, держать ее перед собой согнутой в локтевом суставе с большим пальцем, поднятым вверх, и остальными пальцами, сжатыми в кулак, издавая при этом длительное жужжание: «Ж-ж-ж-ж…». При этом все, кроме жука, держали свои правые руки так же, как игрок, ударивший жука и точно так же жужжали: «Ж-ж-ж-ж...». Задачей жука при этом было как можно быстрее оглянуться назад и увидеть или угадать того, кто его ударил. Названный правильно сменял жука. В случае, когда били несколько игроков (два и более), жуку разрешалось правой рукой с разворотом сделать хлесткий мах назад, а тот, кого он задевал, считался угаданным и сменял жука, т. е. становился на место жучка.

Были и хитрости или, как их сейчас называют, «приколы». Например, чтобы спровоцировать ответный удар жука, кто-нибудь один мог ударить ладонь жучка дуплетом своей же левой и правой руками, а сам тут же приседал, чтобы рука жука прошлась не по нему, а по кому-либо другому из играющих. При этом следует обязательно заметить, что сходить с места всем запрещалось. Были и другие, более грубые шутки.

Это была очень веселая игра, заводная. И мне она очень нравилась. Я был очень удивлен, когда в документальных кадрах Второй мировой войны увидел, как немецкие солдаты играли в жучка.

Качества, необходимые для игры в жука: смелость, глазомер, честность, чувство юмора, реакция, ловкость, быстрота.

КУЧА МАЛА.

Условия: как можно большее количество участников. В определенном смысле это месиво из человеческих тел трудно назвать игрой. Содержание: К кому-нибудь из ребят – чаще к тому, кто что-то увлеченно рассказывает и, естественно, теряет бдительность – незаметно подходит кто-нибудь сзади и становится на четвереньки. Один из слушающих тут же толкает говоруна в грудь так, что тот через стоящего сзади на четвереньках падает на землю. Сразу раздается заводной крик: «Куча мала!», и каждый старается толкнуть кого-нибудь на того, что упал первым. При этом все, кто еще не упали, наперебой кричат: «Мала куча! Больше – лучше!» и толкают друг друга на «Кучу». Те, кто попадали раньше (нижние), особенно первый упавший, страдают ужасно: им на грудь, на голову падают, садятся и ложатся, в лицо им тычут какие-то каблуки, руки и коленки, а сверху все падают и падают. Дышать нечем, – воздуха не хватает и набрать его в сдавленную грудную клетку трудно. Нижние воют и стараются укусить все, что оказывается перед зубами, потому что их руки зажаты чужими телами. Особенно тяжко приходится основателю «кучи» – бедолаге не хватает ни сил, ни воздуха, чтобы хоть пискнуть, и он плачет от злости и бессилия. При этом внизу, неизменно, оказывались малыши, а наверху – напрыгивали и там подпрыгивали (утрамбовывали кучу) самые старшие дети.

Дикая, первобытная забава. Однако во всех наших играх, в том числе и в «мала куче», никто и никогда не получал серьезных травм.

От забавляющихся игрой в «кучу» требовались ловкость, быстрота, выносливость, выдержка, терпение и, конечно, умение посмеяться над собой и над другими. Эта игра, как никакая другая, открывала ребенку глаза на роль товарищей и коллектива в его жизни, на его зависимость от коллектива и на беспощадность людей.

ОТМЕРНОЙ.

Один из ребят полуприседал, согнув ноги в коленях и упирался в них предплечьями, прижав подбородок к груди. Следующий прыгал через него, как через гимнастического козла, ноги врозь, с опорой на спину в одно касание руками, и сам также становился в стойку там, где он приземлился. И так все один за одним с прыжками в одно касание.
«Приколы»:
1) прыгнуть, как можно дальше, чтобы до него трудно было очередному допрыгнуть;
2) перепрыгивая, опереться на спину своими кулаками;
3) припечатать «горячие» ладони к спине «опоры» или, прыгая опереться одной рукой на спину, а другой шлепнуть «опору» по ягодице («по натяжке»);
4) резко присесть на корточки или вдруг встать в полный рост перед прыгающим.

Игра развивает прыгучесть, ловкость, устойчивость, чувство юмора.

СЛОН.

Вся компания делится на две равные группы, для чего считалкой назначаются два водящих, а те двое набирают ребят каждый в свою команду. Замысел игры состоит в том, что одна группа (команда) игроков, состоящая из трех-четырех-пяти игроков – «СЛОН» – должна пронести сидящую на ней верхом другую команду «ВСАДНИКОВ» от определенной исходной линии (предмета) до определенной финишной линии или предмета (дерево, столб и т. д.). Игроки первой команды становятся один за другим «в затылок» и каждый из них, кроме первого, наклонившись вперед, крепко охватывает руками пояс впереди стоящего товарища, стараясь опустить свою голову пониже, – образуют «слона». Игроки другой команды поочередно напрыгивают и усаживаются на «слона», держась друг за друга. Последний напрыгнувший всадник командует «слону»: «Вперед!». Задача «слона»: донести всадников до установленного рубежа. Задача всадников: всячески препятствовать «слону» в этом, раскачиваясь во все стороны с целью повалить «слона». Упавший «слон» снова несет всадников, а, слон, донесший всадников до финиша, меняется ролями с всадниками. Игра развивает силу, выносливость, волю, координацию движений и чувство коллективизма.

КАВАЛЕРИЯ.

Все игроки делятся на две команды, каждая с четным числом игроков на пары: «лошадь – всадник». Всадники садятся за спины «лошадям» и по сигналу команды атакуют одна другую. Задача всадников – стащить всадников другой команды с «лошади» и в то же время самому удержаться на «лошади», а задача «лошадей» – крепко держаться на ногах, стараясь зайти всадникам «противника» с тыла, т. е. сзади. «Лошади» должны все время руками обхватывать ноги своих всадников. «Лошадям» запрещается хватать «противника» руками, но разрешается толкаться корпусом и, если получится, кусаться. Когда все «лошади» одной из команд останутся без всадников, лошади и всадники меняются ролями.

Игра воспитывает силу, выносливость, гибкость тела, реакцию, упорство, находчивость, коллективизм и волю к победе.

НОЖИЧЕК.

Играют двое участников (каждый со своим ножом), сидя на земле/песке. На земле очерчивается круг диаметром приблизительно полметра, который делится пополам. Каждый из двух игроков имеет свою «собственную» землю – сегмент размером в половину круга. Задача каждого из них – стать хозяином всего круга. Для этого игрок, взяв свой нож за лезвие, бросает его так, чтобы нож, обернувшись в воздухе, вонзился в свою землю. Линия вхождения ножа в землю продлевается, если бросок был удачным, в сторону земли соперника по прямой так, чтобы она (линия) отсекла кусок чужой земли. Затем претендент должен доказать свое право на этот участок (меньший из двух разрезанных). Для этого он бросает ножичек из различных – порой самых немыслимых – положений: с каждого из пальцев обеих рук, с каждой ладони, с локтей, с колен, с плеч и даже с головы. Ножик сверху ставится на острие и резким движением сбрасывается таким образом, чтобы, обернувшись, он вонзился в землю. Если претендент на участок земли соперника удачно выполнит все броски, считается, что он подтвердил свое право на кусочек земли соперника. Если же случился неудачный бросок, игра переходит к сопернику и тот действует так же.

Игра тренирует глазомер, ловкость, настойчивость и точность движений.

ЧИКА («обстенк»).

Играют двое, трое, четверо игроков, сделав на стене или заборе «чику» – риску в 2–3 сантиметра на высоте около полутора метров над землей. Первый игрок, взяв монету (лучше двумя пальцами – большим и указательным), бросает и бьет ее с силой о чику. Монета при этом отскакивает от стены и падает на землю. Каждый следующий игрок бьет свою монету о чику, стараясь бросить ее таким образом, чтобы монета, срикошетив от стены, упала бы как можно ближе к ранее брошенной монете, так, чтобы он двумя пальцами одной руки смог одновременно коснуться обеих монет. Тогда он выиграл (3, 5–10 и т. д. копеек). Если же брошенная кем-то монета заденет лежащую монету («цок»), его выигрыш удваивается. Выигравший бросает свою монету после каждого выигрыша до тех пор, пока на земле есть монеты. Игра становилась еще азартнее, когда играли царскими массивными медяками или даже медалями, – те меньше катались по земле. Однажды произошел и шокирующий случай, когда, стремясь получить немалый, по тогдашним меркам, выигрыш, один из парней на спор, что он дотянется до монеты другого игрока, надрезал себе перемычку между большим и указательным пальцами. Справедливости ради следует сказать, что других, подобных этому, диких случаев я не помню.

ПОЖАРЧИК, или УХИ.

В «ухи» играли сплющенными металлическими крышками, которыми запечатывались поллитровые бутылки с «минералкой», «газировкой» и пивом. Эти крышки тогда называли «ушками», а мы, мальчишки – «ухами». Вообще-то, в пожарчик можно играть, используя и монеты, но мы играли ухами.

Ухи на земле складывали одна на другую столбиком гладкой стороной вверх по одной, по две, по три и так далее от каждого играющего и, прочертив в десяти шагах от пожарчика на земле черту, по очереди от этой черты кидали биту (желательно, плоский камень), стараясь попасть камнем в пожарчик. Если кто-то попадал (делал «пожарчик»), он забирал всю стопку. Если же никто не попадал, то игрок, чья бита легла ближе других к пожарчику, разбивал его своей битой и бил по каждой из «ух» так, чтобы она перевернулась своей гладкой стороной вниз (загнутыми зубчиками вверх). Каждую перевернутую уху бьющий забирал себе и играл до тех пор, пока ему удавалось их переворачивать. В случае неудачи его сменял очередной игрок, чья бита была к пожарчику ближе остальных. И так, пока оставались ухи на кону.

Бутылочные крышки, т. е. ушки (ухи) мы собирали за пивными ларьками, за гастрономами. Сейчас прокладки в крышках – полиэтиленовые, а тогда они были из прессованной пробки. Гофрированные края крышки камнем или дома молотком загибали вовнутрь и таким образом получалась «уха».

В ухи мы играли после уроков в любой день круглый год, и даже зимой, когда не было снега, ну, а уж на каникулах, так днями напролет. Карманы наших брюк всегда были набиты этими жестяными кружочками, которые своими характерными очертаниями в переполненных карманах пацанов выдавали фанатов этой игры и, издавая слабое металлическое шуршание и слегка царапая нам при ходьбе бедра своими острыми краями, все же согревали наши сердца приятной тяжестью своих сокровищ.

Однажды, в начале зимы (было мне тогда лет десять-одиннадцать) ух у меня и моего брата Юрия накопилось очень много (может быть, тысяча, а может, и больше), и мы решили их закопать. Выкопали в огороде яму, завернули гору ух в две развернутые газеты, уложили клад в яму и засыпали свой клад землей. Как только в марте потеплело, мы решили выкопать свой клад, но, перекопав добрый участок в огороде, увидели, что от ух и следа не осталось. Мой старший брат Юрий был мальчиком ехидным, завистливым и злопамятным. Он получал большое удовольствие, когда ему удавалось сделать кому-нибудь и, в первую очередь, мне любую подлость («подляну»), неприятность, гадость, напакостить исподтишка. Увидев мое недоумение и огорчение от отсутствия своего клада, он принялся убеждать меня, что мол, крышки проржавели, сгнили и исчезли. Ага, без следа!.. Так я и поверил!

Игра в ухи была в детстве, наверно, моей самой любимой да не только моей. Даже в школе мы умудрялись играть в импровизированные ухи, Сплющенными крышками из алюминиевой фольги четверть-литровых молочных бутылок, которые нам давали на оплаченный родителями второй завтрак.

Недавно (В конце 1990-х годов) я случайно наблюдал, как дети, школьники младших классов, по дороге домой прямо на асфальте тротуара играли в какую-то подобную игру стандартными круглыми картонными кружочками, на которых было что-то изображено, ковбои, что ли…, хлопая по ним так, чтобы перевернуть. Они немного поиграли, а потом один из них сообщил, что ему уже надо идти домой, и его товарищи нехотя с ним согласились. Они собрали свои «ухи», встали с тротуара, на котором сидели в своих черных брючках, красных пиджачках, белых рубашках и черных галстучках (маленькие старички) и уныло побрели домой. На печальных детских лицах не было радости, в их грустных глазах не было огня…

ШТАНДОР.

Название игры явно немецкого происхождения, о чем говорит не только буквосочетание «шт» (st), но и звучание всего слова. Заинтересовавшись этимологией этого слова уже в зрелом возрасте, я узнал, что «штанд» (Stand) по-немецки означает «положение», «место», «стойло для лошадей», а «штандорт» (Standort) – «место стоянки (автомобилей)». И хотя название игры «Штандор» ближе по звучанию к слову «штандорт», не все так просто. (Здесь я использую метод транслитерации, т. е. немецкие слова пишу новороманскими буквами - кириллицей)

Дело в том, что мое детство прошло в доме, который стоял на углу улицы Мичурина (в конце 1950-х годов ее переименовали в Киевскую) и переулка Известкового (о нем я уже говорил), и который (дом) предположительно в 1920-х годах был построен немцами. По случайным разговорам знаю, что в этом доме, разделенном на две половины, перед Второй мировой войной жили два брата. Когда началась война, в августе 1941 года всех немцев выселили из Крыма в Сибирь и в Среднюю Азию. При этом один брат успел продать свою половину дома (В этой половине дома и прошло мое детство) и уехал, а другой – нет, – его расстреляли, а его жилье (полдома) перешло в собственность государства, стало, как тогда говорили, ЖАКТовским. Думаю, что ЖАКТ – это жилищное акционерно-коммерческое товарищество. (В Симферопольских архивах документы чрезвычайно интересных, 1920 – 1944 гг., не сохранились)

О том, как наша семья поселилась в этом немецком доме, я расскажу позже, а сейчас, после необходимых объяснений, становится ясно, что в штандор в нашем переулке могли играть немецкие дети еще и до Второй мировой войны. Однако тогда, скорее всего, название игры произошло от слова «Штанд», которое, кстати сказать, немцы произносят как «штант» – место, стойло для лошадей, ведь автомобилей и стоянок для автомобилей в 20–30-е гг. ХХ века было все же крайне мало, и слово «штандорт» не вошло еще прочно в быт граждан. Если же предположить, что своим названием игра обязана автомобильной стоянке, то тогда с большой долей вероятности можно утверждать, что в штандорт на симферопольских улицах и, в частности, в нашем переулке, играли в 1941 – 1944 гг. немецкие солдаты и оставили ее симферопольским детям.

Для игры нужен был небольшой, лучше теннисный мячик. Мы же играли резиновым. Все желающие играть (а не желающих небыло) ребята (девочки в подвижные уличные игры не играли, их увлекали «дочки-матери») становились в кружок, и как только один из игроков как можно выше подбрасывал мяч вверх, все дети врассыпную бросались в разные стороны, а подкинувший мяч вверх, кричал имя одного из игроков, чаще, того, кто успел отбежать дальше других, например: «Сережа!». Это означало, что Сережа должен был ловить мяч. Сережа тут же бегом возвращался и старался «взять свечу», т. е. поймать мяч, не дав ему коснуться земли. В случае «свечи» Сережа сам, в свою очередь, подбрасывал мяч повыше и выкрикивал имя любого игрока, но чаще все же называлось имя того, кто перед этим заставил Сережу бегать туда-сюда. Тот, чье имя называл Сережа, тоже, конечно, стремился «взять свечу», однако, не поймав падающий мяч, ловил мяч на земле и, поймав его, тут же кричал: «Стоянка для автомобилей!» (шутка). «Штандор!» – кричал он, и все игроки обязаны были немедленно остановиться там, где их застала эта команда (приказ). Игрок, поймавший мяч, имел право сделать не более трех шагов (прыжков) в сторону того из игроков, в которого он решил попасть мячом. Тот из игроков, кто служил мишенью, мог приседать, уклоняться, нагибаться, но сходить с места ему запрещалось, и в случае попадания в него он сам должен был уже схватить мяч, и подбросив его вверх, крикнуть имя любого из игроков. Если же водивший не попадал в того, в кого целился, он бежал за мячиком, ловил его, подбрасывал вверх, выкрикивал имя любого из игроков, и игра продолжалась.

Игра требовала быстроты, ловкости, реакции, сообразительности и гибкости тела.

АМЕРИКАНКА.

Для этой игры, как и для всех других, идеально подходил наш Известковый переулок. Прежде он назывался Казанлыкским, по названию эфиромасличной болгарской Казанлыкской розы, плантация которой до середины 1950-х годов (я прекрасно это помню) располагалась буквально в нескольких шагах от нашего переулка, на берегу реки Салгир. Розы массово и обильно зацветали в первых числах июня. Не нужно иметь богатую фантазию, чтобы представить то сказочное зрелище, когда на многих тысячах розовых кустов цвели, благоухая, миллионы прекрасных цветков розы. Казалось, не только люди, да что там люди! – все вокруг: небо и земля, деревья на берегу речки, птицы и сами цветущие розы дышали, пьянели, задыхались и не могли надышаться впрок, на год вперед, до следующего цветения, этими божественными ароматами.

Розы вот-вот зацветут. Май 1953 года.

Высокое дерево на заднем плане - пятиствольный каштан, посаженный в 1812 г. доктором Ф.К. Мильгаузеном. Снимок сделан со стороны памятника партизанам и подпольщикам.

Ничтожно мало на земле таких людей, которые могут похвастаться, что сама жизнь преподносила им в детстве ко дню рождения (мой день рождения 6 июня) подобный, даже не царский, а действительно, Божественный подарок. Ну, конечно же, я не сомневался, что жизнь и сама природа радовались моему появлению на свет, что розы цвели, конечно же, не случайно именно к шестому июня, и много фантазировал на эту тему. А сейчас, когда мне далеко уже не пять, а скоро пятьдесят пять лет, когда я все так же радуюсь жизни и так же безумно люблю все цветы на земле, и признаюсь в любви каждому из этих совершеннейших творений, когда у меня много детей (и все они, кстати, сыновья!), мне очень грустно, что мои дети не видели у своего дома такое буйство совершеннейшей красоты и волшебных ароматов, такого торжественного, роскошного и счастливого гимна жизни. А мы, «переулковские» мальчишки, в 1950-х по этой плантации роз обыденно ходили на речку купаться, ловить банками пескарей и прямо у краев этих «райских кущей» запросто играли в свои детские игры, например, в ту же американку.

Для этой игры на земле чертили прямоугольник (обозначали площадку), приблизительно метров в пять-шесть на десять. С узких сторон прямоугольника становились по краям по одному игроку (выбивающие), а остальные находились на площадке. Задача выбивающих – попадая мячом в бегающих по площадке полевых игроков, выводить их за пределы площадки (из игры), а задача полевого – уворачиваться от брошенного в него мяча или, поймав его на лету («взяв свечу»), занять место допустившего оплошность выбивающего, сделав его полевым игроком (мишенью).

Игра требовала меткости, реакции, быстроты, гибкости и скорости. Почему игру назвали именно американкой, не знаю, но, думаю, не исключено, что в подобные игры могли играть американские военнослужащие, охранявшие своего Президента Ф. Рузвельта, прибывшего в феврале 1945 года в Крым на Ялтинскую конференцию, а наши ребята увидели и распространили эту игру среди сверстников.

ОТБИВНОЙ.

Игра несколько напоминает американку. Выбивающий с мячом находится обычно на удалении около пяти-семи метров от глухой стены или забора, а между ним и стеной на ограниченной площадке мечутся остальные игроки, уворачиваясь от бросаемого в них выбивающим мяча. Задача выбивающего – попасть в какого-либо полевого игрока (выбить) и поставить его на свое место, а самому тем самым занять его место. Однажды, убегая от целившегося в меня выбивающего, я рванул влево, на бегу наблюдая за его действиями. И в тот самый момент, когда я повернул голову в направлении моего бега, ужасной силы удар в лицо свалил меня на землю. В глазах потемнело от боли – это я на бегу налетел на дерево. То дерево так и продолжает расти на том же самом месте, и стена все там же, правда, сильно обветшала и осыпалась, а ведь на нее никто не налетал, хотя мяч к ней припечатывался крепко и звонко.

ДЖЬОСКА.

В одном из популярнейших советско-российских сериалов «Зимняя вишня» главный герой, рассказывая и показывая сыну своей любовницы игру своего детства, называет ее буквально словом «Жостка», созвучным с таким московским феноменом, как «Жостовская живопись», т. е. следует понимать, что речь идет о забытой исконной, «чисто русской игре». Что-то наподобие «Россия – родина слонов». Ведь так много может рассказать само название какого-либо предмета, явления, той же игры.

Вот, к примеру, несмотря на то, что в нашем переулке не было семей, переехавших в Крым после выселения отсюда татар 18.05.1944 г., и все мои товарищи по переулочным играм родились в Симферополе, сразу после войны, когда Крым еще входил в состав Российской Федерации, игры, в которые играли дети на всей планете Земля, у нас в Крыму имели преимущественно украинские названия, а именно: ловушки (а не догонялки, салки или пятнашки), жмурки (а не прятки), «куча мала», в панаса и т. д. Так вот игра, о которой идет речь, называлась не «жостка», а «джоска», причем «дж» произносилось очень мягко одним звуком: «джь». Игра эта, скорее всего, итальянская, потому что ее название «джьоска» не что иное, как слегка трансформированное на славянский манер итальянское слово «джьоко» (joker), которое переводится на наш язык как «игра». «Играть» по итальянски звучит как «джьокаре» (jocare).

Во время Второй мировой войны, когда Крым был временно оккупирован немецко-румынскими войсками, в Севастополе стояли итальянские моряки. Моряки же вообще, а итальянские в особенности – люди азартные и большие спорщики. А что чаще всего является предметом спора молодых горячих ребят? Ну, конечно же: «Кто больше, кто дольше, кто сильнее…»? Игра же в джьоску позволяет, при минимальных затратах средств, объективно рассудить, кто же из спорящих превосходит другого.

Каждый поклонник игры в джьокку, а по нашему – в джьоску всегда носил в кармане брюк саму джьоску – кусочек свинца размером с пуговицу для пиджака с пришитым к нему клочком козьей шкуры. Свинец мы выплавляли из аккумуляторов, а козьи шкуры тогда имелись в каждом доме, в качестве ковриков на полу, на стульях, на диване и пр. У нас дома, к слову, жили две козы: Юлька и Люська, которых мы с братом, когда нам с ним было 4–7 лет, гоняли пастись (я пас Юльку) на поляну с большим кустом барбариса у плантации роз, там, где сейчас остановка троллейбуса «кинотеатр «Мир» (Эта остановка, последовательно, с 1959 года (пуска троллейбусов в Симферополе) называлась: «Студенческий парк», «Кинотеатр «Мир», Магазин «МКС», «Университет культуры»). Так что в детстве я рос на добром козьем молоке.

Смысл игры заключался в том, чтобы, подбивая внутренней стороной стопы джьоску, подбрасывать ее вверх, не давая ей коснуться земли. Тот из участников, кто нанес больше других ребят ударов по джьоске, считался победителем. Заранее оговарили, можно ли играть обеими ногами или только одной. Были виртуозы, одинаково мастерски игравшие, как правой, так и левой ногой, как внутренней, так и наружной поверхностью стопы, доводя количество ударов до немыслимых чисел: 300, 400, 500 и даже 1000.

Учителя в школе пугали нас тем, что игра в джьоску приводит к повреждению сухожилий и даже к искривлению ног, однако подобной статистики я нигде не встречал, и ноги повзрослевших джьоккеров оставались прямыми. Тогда как женщины с различной формой и степенью кривизны ног, которых я видел за свою жизнь, на мой вопрос, много ли они играли в джьоску, не понимали, о чем идет речь.

Игра требовала: координации, ловкости, устойчивости на одной ноге, упорства и воли к победе.

ЖМУРКИ.

В жмурки играли чаще всего ближе к концу дня, даже в сумерках. Играющие предварительно договаривались, до скольки (до какого числа) должен считать жмурящийся, т. е. тот, кто жмурится, пока остальные прячутся, например, до двадцати. Тот, кто жмурился, закрывал свои глаза обеими руками и на уровне глаз опирался руками о стену, забор или дерево, считая при этом, в нашем случае, до двадцати, и добавлял: «Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать. Кто не заховался, – я не виноват». Да, говорили именно по украински «заховался», а не по русски «спрятался». Пока он считал, все другие ребята должны были быстро спрятаться (в кустах, за деревьями, за столбом, на заборе, на дереве и пр.). Задачей жмурящегося было найти спрятавшегося игрока и его «застукать», «застучать» (звучит вполне по-нашему, по-советски), для чего он должен был быстрее найденного добежать до того места, и первым коснуться рукой предмета (забор, дерево и т. д.), где он жмурился, выкрикнув при этом имя того, кого нашел, например: «Вова!». Задачей каждого из прячущихся было найденным или ненайденным быстрее водящего (жмура), выскочив из «схованки», добежать и первым коснуться места, где жмурились. Тогда он вместе с другими, кто опередил жмура, помогал тем, кто еще прятался, скандируя хором: «Си-ди! Си-ди!» или «Беги!», в зависимости от того, куда направлялся жмур. Высшим пилотажем считалось спрятаться на стене прямо над головой жмурящегося и отметиться, опередив его. Последний из «застуканных» жмуром сменял водящего.

Игра тренировала быстроту, реакцию, сообразительность, терпение, выдержку, решительность и чувство коллективизма.

ПАНАС.

В Панаса играли как в доме, так и на улице. Один из игроков с завязанными глазами должен был поймать кого-либо из игроков и угадать его имя. Если это ему удавалось, пойманный и угаданный становился Панасом. Игра требовала координации движений, ловкости, реакции, сообразительности, быстроты и чувства юмора.

- " -

Роз-Трестом назывался близко расположенный общий двор под номером 24 по улице, когда-то (до Октябрьского переворота в России) носившей названия Мюльгаузенской в честь почетного гражданина г. Симферополя доктора Федора Карловича Мильгаузена, самоотверженно выполнявшего свой врачебный долг и жившего в доме, построенном в 1784 г. (Во дворе этой усадьбы при советской власти, до 1950-х годов и размещались конторы Роз-Треста – треста по сбору и переработке эфиромасличной розы). После революции улицу обозвали Битакской (по названию пригородного села Битак, куда вела улица). Затем, после выселения татар в 1944 году, Битакскую переименовали в улицу Мичурина (в честь известного советского селекционера, который на яблонях груши околачивал), а после присоединения Крыма к Украине ее назвали Киевской. Причем все эти четыре названия улица имела всего за каких-нибудь тридцать лет. Переулок наш, кстати, игрой в смену своих названий нисколько не уступал улице Киевской, а с Киевской, насколько я знаю Симферополь, мало какая улица может сравниться непостоянством своих имен. Ну, ни дать ни взять – обычная женская судьба, ведь улица наша побывала и под царем, и под коммунизмом, а сейчас она – под Киевом. И каждый новый начальник давал ей иное название. Ну что же – четыре фамилии за тридцать лет – чем не типично женская судьба?! Одна из моих знакомых (кстати, моя ровесница) – точно так же за 30 лет своей жизни – с 20-ти до 50-ти – тоже четыре раза была замужем. Но это все-таки женщина, она, а тут ведь он, переулок. Так и он туда же…

В пионерском детстве мы пели много песен и в одной из них, в шуточной форме высмеивался мальчик-врунишка, который хвастался, что, дескать, пятерки в его дневник, как ласточки летят и ему от этого – уважение и почет. На это пионеры хором ему отвечали: «Ха-ха почет! Совсем наоборот. Четыре двойки в табеле – позорный счет!» Вот и моему родному переулку: каждое новое название, вроде бы, несло с собой новизну, обновление, молодость… Ан нет! От переулка небольшого, но очень милого и уютного, хоть и менявшего свои названия, сейчас осталась и вовсе половина того, что было, и к тому же, с нелепым, серым названием Смежный. Так и слышится «Смешной», «Между». Это даже и не имя переулка, а его назначение, назначение быть между двумя улицами – Тургенева и Фрунзе (бывшей Суворовской). Половину переулка, именно ту, где стоял мой дом, в 1971 году оттяпал монстр советского ВПК (военно-промышленного комплекса) завод п/я 200 – «Фиолент». До Второй мировой войны переулок назывался, как я уже говорил, Казанлыкским (от названия сорта болгарской эфиромасличной розы). Выселение из Крыма в 1944 году болгар сделало название неуместным. Назвали – почему? – вопрос открытый – Известковым. Возможно, «в честь» известкового завода. Выясню в архиве АРК... (АРК – Автономная Республика Крым).

Не выяснил. Тогда переименовывали списками без объяснения мотивации. А что касается «девчоночьих» игр в колечко и в испорченный телефон, то: для игры в колечко четверо или более детей садились в ряд, а один (одна) из участников соединял (соединяла) руки ладошками и зажимал (зажимала) между ними колечко или какой-нибудь мелкий предмет размером с колечко (водил). Остальные игроки держали перед собой руки, сложенные подобным образом. Водящий (с колечком) игрок поочередно опускал свои сложенные ладошки сверху между сложенными ладонями сидящих и незаметно оставлял одному из них «колечко». Коснувшись таким образом всех игроков, он объявлял: «Колечко, колечко, выйди на крылечко!» Тот, кому водящий опустил «колечко» вставал, менялся местами с водящим, и все начиналось сначала. Вот и вся игра. Смысл «девчоночьей» игры в колечко состоял в получении первого опыта наивного общения, а точнее, в первых физических контактах детей противоположного пола. Для нас, мальчишек, и, в том числе, для меня, пяти-шести-семилетнего Сережи, не имевшего сестры, именно и только в этом и заключалась привлекательность игры: сидеть, тесно прижавшись боком, всем телом от плеча до ступни к телу девочки – загадочно-божественного существа, ощущая сквозь легкое платьице жаркое тепло гибкого девчоночьего тела. И к тому же на законных правах протискивать свои ладони между мягких ладошек девочки, которая тебе нравится…

Прошло полвека, а у меня и сейчас от одного только воспоминания об этом приятно кружится голова, и сердце бьется чаще, глаза туманятся, а лицо расплывается в улыбке, правда, в грустной. Наверное, все же впоследствии первый юношеский поцелуй (дрожь во всем теле) с любимой в семнадцать лет и первая близость в двадцать два были все же вторым и третьим этапами счастья познания божественного женского существа. Первым же было просто прикосновение к девочке.

А «Испорченный телефон» – еще более простая игра. Все садятся в один ряд, и игрок, сидящий с одного края, говорит шепотом какое-нибудь слово, например, «дерево», на ушко своему соседу/соседке, а тот/та передает это же или какое-нибудь слово дальше другому игроку, и так далее, до последнего сидящего в ряду игрока. Последний называет то слово, которое было сказано ему, вслух, а игрок сидящий с противоположного края, тот, который и начал игру, сказав первое слово, называет свое слово, переданное им «по телефону». Смех вызывает несоответствие первоначального и последнего прозвучавшего слова. В этом и заключается смысл игры – в самом названии игры – «Испорченный телефон».

Продолжение