Симферопольцы всех стран объединяйтесь!
 
На главнуюГалерея 1Галерея 2Истории в картинкахЗаметки о СимферополеКарта сайтаНа сайт автораНаписать письмо
 
Предыдущая | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | Следующая

Борис Цытович

Город моей мечты

Документальный автобиографический роман

А тут амнистия: ликование, тысячи людей вернулись в семьи; вернулись и те, для которых тюрьма - дом родной, и поплыл по улице уголовный душок. Поредела Пушкинская. Совсем как «до войны», расхлестанные, развязные, «прошвыривались» стайки блатных в «прохорях» - значит, в сапожках в гармошку, за голенищем финка, чтоб и жало смотрелось. Зазвучала феня. Так уж заведено на Руси: дай свободу — получишь разбой.

То в одном, то в другом конце улицы закружит воронкой народ, и крик: милиция! Человека зарезали. Блатные у советской власти в почете. Великий педагог Макаренко доверял уголовнику наган и портфель с деньгами. Горький воспевал Челкаша. Об уголовниках слагались песни и снимались фильмы, издавались книги, и вор стал фигурой романтической -для любви и подражания.

В детстве в кинотеатрах я видел Соньку Золотую Ручку, в фильме «Беломорканал». В «Путевке в жизнь» - восхищался Мустафой, и с ровесниками распевал про Мустафу и Жигана, про Мурку и Чеснока, и про Лелечку - блатную пионерочку. Нож и кастет были ценной реликвией для школяра. И если удавалось поймать милиционеру карманника, то толпа отбивала его кошелками и набрасывалась на хозяина кошелька: «Ишь, карман растопырил, раззява». Уголовник был романтический, национальный герой. А милиционер в ситцевой синей блузе, в кирзовых сапогах с пустой кобурой и зарплатой сторожа, являл собой закон.
Не уважал милицию и Никита Сергеевич. Нет, чтобы создать полицию - слово-то внушает! - Хорошо экипированную, а главное, высокооплачиваемую. Так нет, оставаясь верным принципу разваливать все, развалил и МВД, создал новую, затрапезную организацию УООП (Управление охраны общественного порядка). Что это? Какие-то сторожа в пахнущей борщом проходной. Уголовников отловили, а тут новое событие.

Любила власть советская под машинку стричь народец свой, чтобы головку проветривало, чтобы все под одну гребенку и в едином строю. Объявится в военкомате молодой, призовут -не призовут, а первая команда - постричься до щипка, под машинку, значит (чтобы не смогла военкомовская рука волосы ущипнуть). Мечта каждого милицейского - снести с головы стиляги так любовно начесанную «канадку с коком»: «Ишь, патлы распустил - под машинку!»
Стригут и в школе, и дома, а вырастешь -в армии или в колонии уж обязательно постригут.

А тут на радость постригальщикам - Первый международный московский фестиваль потряс страну. Двинулась молодежь в Москву, особенно девочки себя показать, на иностранцев поглазеть, главное, увидеть негров, и вот они - черные, фиолетовые, настоящие (никогда не виданные), угнетенные, линчеванные, несчастненькие. Любят на Руси обездоленных и гонимых. Толпятся к негру в гости дамочки, завести знакомство - честь для белой. Негры черные очки «лейблы» дарят, негритянки прямо с ног шелковые чулки стаскивают - «капрон» называются.

Появились новые слова - «фарца», «фестивальщики», «валютчики». Власть отлавливала валютчиков, стригла, судила, расстреливала. Фестивальщиц и фарцовщиц - просто стригла и из Москвы выдворяла. А после фестиваля свобода на Пушкинскую обрушилась лавиной, на всю улицу запел Ив Монтан. Старики качали головами - разве можно? На что похоже? - бесстыдницы, юбки выше колен, трусы видно, по-ихнему мини называется, черные очки понапяливали...
... Это с фестиваля моды понавезли...
... А по программе партии коммунизм вот он, не за горой, что ж они, в черных очках да на белых подошвах - прямо в коммунизм?
... А ведь раньше все зелененькое, все заборы-штакетнички только зелененькие, глаз радует, а теперь грузовики желтые, белые, розовые, а когда капиталисты третью мировую развяжут, что же, перекрашивать?

... А в парке оркестры... Что бы вы думали? Эти самые буги-вуги задудели. Вот оно, буржуазное разложение, это всё от фестиваля... Пустили иностранцев - и отрава приехала -ящур, филлоксера ... вот бы товарищ Сталин... при нем порядочек... А на птицефабрике куры подохли ... иноземцы отравили. После фестиваля раз и на всю жизнь пушкинцы отказались носить галоши. Появились в продаже черные очки. Изменилась лексика - вместо чувиха, чувачка, кадра дам стали величать элегантным и международным - герла.

А вот деньги (на огромных сталинских купюрах изображались кремлевские башни), вместо башни, приобрели жаргонное - башли. Года через три улица ахнет в изумлении -за руку с мамой, роскошной блондинкой, прошествует первый черный, как антрацит, настоящий курчавый русскоговорящий, наш, пушкинский, негритенок. И имя его было Исаак Ньютон.

А Пушкинская, выкрашенная и помолодевшая, зажила иной, полноценной жизнью. Убрали трамвай, стало шире и светлее, до «черной» аптеки красно-бархатным ковром лежит газон, за ним бассейн - журчит фонтан, золотые рыбки плавают - на счастье бросают в воду монеты. По вечерам тонет в свете улица. Экранами сияют витрины, слепит белизной, сводит с ума модниц новый материал - капрон.

А в кинотеатрах «Летят журавли» с Татьяной Самойловой. Разрешили - и зачитываются пушкинцы Ремарком, Фолкнером, только и разговору о Хемингуэе - как, вы еще не читали? Да быть не может - значит, вы не знаете, кто такой Гарри Морган? Вы и «Фиесту» не читали? - Позор! Дома портреты Хемингуэя - сутулится с трубкой любимый писатель.

Потому что на Пушкинской самая читающая в мире публика. Ночью на Пушкинской перед магазином «Книги» толпы - очередь за «подписными изданиями», отмечаются в списках, скандалят, бдят, и через ночей пять, если даст Бог, будешь счастлив - попадешь в магазин. От царя Гороха так ведется - сидит мужик на печи, за окном вьюга, и философствует: «Эк она, матушка Расея, на тысячи верст распростерлась, а правда-то где? А ответ в книге. Голод? - Читай, когда читаешь, есть не хочется, книга голод прогоняет. А тут Солженицын издал «Один день Ивана Денисовича». Эк правду о тюрьмах вывернул, да за такие слова и десять лет схлопочешь. Даже пушкинцы охнули, а у стариков и вовсе разум отшибло. Вот она, Свобода.


Утром стынет улица, еще жесткие листья кан в матовом серебре росы, а у фонтана под водяной пылью не высохла лужа, и лишь на театральном фронтоне атланты, грифоны и музы окрасились в оранж. Просыпается улица. Боря, работник магазина «Динамо», гремит железной шторой, открывает витрины. Поднял навесы - и под брезентом, на перилах -откуда только взялись? - сидит уже парочка стиляг, влажно причесанных, ножками болтают. Выйдет Боря, обматерит стиляг, тунеядцами обзовет - лениво сползут. Боря за прилавок - они опять на перилах и ножки в модных «шузах» свесили, солнце палит, давно высохла у фонтана лужа, а под витринным тентом прохладненько; как бы новость не пропустить, не отстать от жизни - разве можно? Сегодня воскресенье. Массовый выезд на пляж. Те, кто побывал в Германии, едут на трофейных мотоциклах к морю, в Алушту, в Рабочий уголок - на Черновские камни. Трещат двухтактные «дэкавешки», с солидным четырехтактным шлепом ухают «цундапы», изнывают моторами полуторки и «зисы». Кипит вода в радиаторах, шипит под колесами расплавленный гудрон, дымит тормоз. Лишь «студебеккеры» ревут моторами, как самолеты, - у «студебеккера» ничего не горит, ничего не кипит. В лесных туннелях с кузовных пассажиров ветви срывают тюбетейки. Петляет шоссе, горы поворачиваются туда и обратно, и снова туда, захватывает дух над безднами: ахают, охают, замирают сердца в кузовах - и, наконец, восторженный вопль: море! море! Увидели слитое с горизонтом море, дорога еще отпетляет и ровно потянется вдоль пляжа и вползет в белую арку с надписью: «Граждане СССР имеют право на отдых». Хорошо! Но истинному пушкинцу на перилах лучше. Поет Лолитта Торез. А вечером итальянское кино - Марчелло Мастрояни. А тетка Вовчика билетерша в «Спартаке», и это значит, что вся компания «прохиляет» без билетов.

Ниоткуда возник Фома в фуражке железнодорожника и с ножницами в руках: «Не желаете нарисоваться? Небольшие деньги, большое удовольствие». Фома художник. А ножницы уже и так, и этак стригут черную бумагу, мгновение - и готов на белом паспарту профильный черный портрет. Не перестают удивляться - абсолютная схожесть, пятьдесят копеек плати - нету? потом отдашь, но находят, и Фома на той стороне улицы к девчонке подгреб, мелькает ножницами. А под тентом приятный разговор: - Что это за герла в капроне? Ничего себе блондиночка, на шпильках выписывает. - Да это Манька, кадр Коржа, у которого трофейный мотик «БМВ», ее давно «уже». - Дама чужая, пялиться нечего.

А тут Вишня - еще один тунеядец, фантазер, враль и, конечно, поэт, ручками еще с Карла-Марла машет, спешит, задыхается: -Эй, кадры, слыхали новость? Становите портвейн. В садике перед кабаком «Астория» памятник - танк, тридцатичетверка называется. Так вот, в наш город, желая устроить панику, пробрались американские шпионы, притащили снаряды, залезли в танк, зарядили пушку, развернули башню - и по кабаку «Астория» ка-а-ак...
- Да быть не может! - Может, может! - вот это событие!

По вечерам «Астория» гремит и сверкает. «Астория» - восторг и зависть каждого безденежного тунеядца. В роскошных панбархатах льнут в танце недосягаемые офицерские дамы. Громовой голос Аркаши-барабанщика собирает под окнами стиляг: «Али, Али-Баба, смотри, какая баба со мною хочет, очень хочет танцевать».

Но на этот раз легавые не проспали, поймали кого не надо, а жаль. Но хохму оценили - вот бы грохнули в окна по люстрам, по гармошкам, по балалайкам и барабану. Вот бы лабухи поднарезали. Вот бы госпожи офицерши в свои красные панбархаты да в синие рейтузы поднапустили. А Аркашку жаль, на барабане он - во - отмачивает, а Осла - тоже, на саксе он чу-чу такими руладами выкладывает. Братцы, точно известно, снарядики были дымовые, все живы.
Возликовали, сорвались с перил и заритмачили ладошками по ляжкам, задудели в кулаки, заплясала белоподошвенная компашка - кружком глазеют зеваки, подхлопывают, подтанцовывают:

«Папа рыжий, мама рыжий, рыжий я и сам,
Вся семья у нас покрыта рыжим волосам,
Только у братишки, чуть повыше шишки, вырос
Вырос белый ус. - Чу-ча!»

Пройдет много лет. Закроют «Асторию», и перед танком вымахнет в небо гигантский спрут - Обком Партии. Это будет последний памятник диктатуре. В узких брючинах с широким отворотом, в толстоподошвенных туфлях на белой «манке» отшлепали в небытие стиляги. За ними - в джинсе в облипочку, да в шортиках с бахромой, с сарказмом на лицах, да с гитарами за спиной - проследуют и хиппи. Отзвучали «эй, мамбы - карамбы» во всех подъездах, во всех подворотнях, и кончилась работа милиции: ловить, стричь, гитары отбирать. Но возникли «панки» - даже пушкинские тунеядцы ахнули: во дают, не прически, а красные петушиные гребни на лысых головах понастроили. Да что там гребни! Прямо по лысине, на своей дурацкой башке, красной краской знак качества изобразили, а то бери круче - «СССР» намалюют, которого уже нет.

Вот уж майор Сашок их в вытрезвителе искупает. Ацетоном с дурацких голов краску смоет! Но онемела милиция. Нельзя. Свобода. Молчит Сашок. Обиделся, плюнул, ушел на пенсию. И на слободке с дядей Юрой голубей гоняет. Потому что великие события потрясли страну. Грянула перестройка, гласность и демократия.

Только и разговоров о журнале «Огонек», где слово «Бог» напечатали с большой буквы. Вот она, свобода, вот демократия. И это только начало. Бросали станки, неслись к телевизорам. А там Горбачев, Собчак, Сахаров, и слова-то какие - раньше десять лет Колымы за такие слова. Какие там панки? На пляжах, раскрашенные во все цвета радуги, расхаживают голые девки - боди-арт называется.

В кооперативах фильмы - порнуха, а по умному секс называется, да так просто: голые дамы, в чем мать родила, лишь веревочка в задницу врезалась, трясут грудями, выкобениваются у скользкой трубы, да в каждом фильме сопят в обнимку на кроватях - да хоть бы с мужиком, а то дамочка с дамочкой - вот тебе и демократия, и жареный гусь тоже вот.

Недолго музыка играла. Объявился Гайдар со своей шоковой теранией и Чубайс с приватизацией, а получился бандитизм. Они и обвалят «до основанья, а затем...»? Деньги арестуют. Магазины опустеют. Закрыта «Массандра» и «Винтрест». Сухой закон называется. Вот она, демократия.

Продолжение

Предыдущая | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | Следующая
   
 
   
Автор сайта: Белов Александр Владимирович   https://belov.mirmk.ru